Народ не безмолвствует.
(Трудармейцы: подвиг, трагедия, надежда...)

Исакова Александра Алексеевна

9 «Б» класс, МАОУ СОШ с. Бердюжье

Дюкова Галина Александровна,

учитель истории, заведующая школьным музеем,

немецкие корни отсутствуют

У нас много и справедливо говорят о тружениках тыла вообще, о их неоценимом вкладе в дело разгрома фашизма. Но что известно широкой общественности о трудовой армии? Почти ничего. Провозгласив принцип: «никто не забыт, ничего не забыто», наше общество, наши историки как бы вообще вычеркнули из летописи войны трудовую армию и трудармейцев. Будто их вовсе не существовало.

«... Нет ни  вечного огня, нет не обелиска,

И не знает ни родня, и никто из близких,

Где и сколько их костьми в ямах позарыто.

Разве это их детьми может быть забыто?!...»

Но они были, есть и живут среди нас.  Лишь немногие из них отважились привлечь общественное внимание к проблеме, пытались бороться за права трудармейцев. Одним из таких принципиальных борцов был бывший трудармеец Эдуард  Айрих. Такие попытки в застойные годы просто напросто пресекались, а позже их не очень замечали...

Сегодня я хочу рассказать своим одноклассникам о людях, которых осталось очень мало в живых, которые прошли путь трудармейца до конца, которые вспоминают об этом очень неохотно, со слезами на глазах, которые обвиняют в своих бедах фашизм, говоря о том, что не было бы войны и не было бы такой политики.  О людях, которые помнят добро со стороны местных жителей и до сих пор благодарны им за помощь, оказанную женщинам и детям, прибывшим в незнакомую Сибирь, совсем неготовыми жить в таких суровых условиях. О людях, которые не озлобились, а наоборот, работали не покладая рук, во имя свободы своей Родины, имя которой -Россия. О людях, которые вырастили и воспитали своих детей достойными гражданами Отечества...

Я поставила перед собой цель - через осмысление прошлого формировать позитивное  отношение к нашей истории.

А эпиграфом к моей работе стали слова академика Лихачёва Д.С. :

«Хранить память,

беречь память – наш

нравственный долг перед

собой и перед потомками.

Память - наше богатство».

Как известно, насильственному переселению накануне и в годы войны были подвергнуты корейцы, поляки, немцы, чеченцы, ингуши, калмыки, балкарцы, турки – мехетинцы, крымские татары, карачаевцы, кумыки, ассирийцы, финны, курды. А уже после войны – часть украинцев, эстонцев, латышей, литовцев. Общая цифра переселённых в Казахстан, Среднюю Азию и Сибирь превысила 3 миллионов 200 тысяч. Более 40 % этого количества составляли немцы. К тому же они были депортированы в самом начале войны и были главным объектом трудмобилизаций в 1941-1942 гг., поэтому я главное внимание уделю именно их судьбе. Она характерна для всех репрессированных народов.

Сейчас доказано, что депортация немцев в 1941 году была преступлением тоталитарного режима. Советские немцы восприняли нападение фашистской Германии как общенародную трагедию. В первые же дни войны тысячи советских немцев подали заявление с просьбой отправить их добровольцами на фронт, многие вступили в ряды ополченцев.

В начале войны на фронте находилось десятки тысяч красноармейцев и командиров из числа советских немцев, воевавших на многих направлениях фронта и выполняли специальные задания в тылу врага. Среди Героев Советского Союза немало и немецких фамилий.

Но 28 августа 1941 года сталинским указом об автономии немцев Поволжья все немцы – от грудного младенца до седоволосого старика – были огульно обвинены в пособничестве врагу и насильственно вывезены эшелонами за Урал и в Казахстан. Депортации были подвергнуты и те, кто с оружием в руках защищал страну от фашистских  захватчиков. С фронта были демобилизованы все военнослужащие немецкой национальности свыше 33, 5 тысяч человек, в том числе около 2 тысяч офицеров. Всего же было переселено 1 млн. 209 тысяч 430 немцев.

«...Пришла война, пришла беда

Нас всех изгнали навсегда.

Отняв и Родину, и дом,

И всё нажитое трудом...»

( Вильгельм Эстерле, «Пасынок»)

«У нас было богатое село - вспоминает Третьякова Сусанна  Андреевна,- дома были из кирпича и камня, почти у каждого был яблоневый сад, а некоторые даже имели виноградники. К тому же каждая семья держала хозяйство».

Указ от 28 августа 1941 года перевернул жизнь целого народа и каждого отдельно. «Нам дали несколько дней на сборы, разрешили с собой взять мешок муки и картошки. Все остальное приказано было оставить, все это имущество было описано и составлены акты, мы думали, что это все нам вернется».

Куда и зачем их выселяли, не знал никто, вернутся или нет -  тоже.  Немногие смогли в столь короткий срок продать хозяйство, чтобы были деньги на дорогу. Им объяснили, что во избежание лишних кровопролитий, они должны уехать.

«Подошли грузовые машины, и мы стали грузиться. Мы запирали дома, спускали с цепей собак и выпускали кошек, чтобы хоть они могли спастись. Ведь мы думали, что нас везут топить, а скот, который уже шел с поля, подходил к берегу Волги и кричал, коровам надо было доиться...».

Вот так бросая все, покидая свои дома, забирая детей, они уезжали. Погреба были полны солений, картошка стояла не выкопанная, колхозные поля ломились от зерна, но тем, кто издал Указ, не было до этого дела.

«...Нас погрузили на эшелоны, в так называемые «телятники»,   на полу была лишь солома.  Продуктов нам не выдавали, хотя ходили слухи о том, что нам положено было питание.   Иногда, когда были остановки, нам разрешали выходить, но  только под конвоем».

« ...Всем без разбору, в тот же миг,

Приклеили один ярлык.

Пускай, как солнышко, ты чист,

Но раз ты немец, ты – фашист».

Из советских немцев настойчиво создавался образ врага,  это был излюбленный и проверенный приём.

Сибирь их встретила холодом и грязью.

Местные власти были не готовы принять такое количество людей. Всех прибывших размещали на подселение, хотя руководством страны предусматривалось наделение немцев землей, но ничего подобного не происходило.

Местные жители приняли их настороженно. Решающую роль в выборе такой реакции сыграла их национальность. Они воспринимали их, как фашистов и мало кто знал, что немцы проживали на территории страны с конца 18 века.

Но было немало случаев, когда местные оказывали им помощь.

Шло время, люди обживались. Немецкий народ отличается необычайным трудолюбием, аккуратностью, наверное, именно это помогло им выжить.

Женщины немки вязали вещи для местного населения: кофты с узором, ажурные шали, цветные варежки, вышивки - все это именно они привнесли в нашу жизнь.

«Мы выменивали свои вещи на продукты, но в основном мы вязали, шили для людей, а за это нам давали молоко, картошку, сало». (из воспоминаний всех)

«Нам было трудно выжить, но мы не отчаивались. Мы ходили собирали  мерзлую картошку, мыли ее, терли и  пекли лепешки. Осенью на колхозных полях мы собирали колоски, попадало нам за них, но надо было жить». Желание жить, осознание того, что на руках малые дети, надежды на возвращение - все это помогло выжить. Многие немцы не спешили обустраиваться на новых местах, они считали, что после войны смогут вернуться на прежнее место жительства.  При депортации почти 50% составляли дети, не достигшие 16-летия, среди них были такие, которые на родине успели закончить 4-5 классов, здесь же обучение было продолжить невозможно по причине незнания русского языка и из-за тяжелых материальных условий.

Из воспоминаний Григорьевой (Шеслер) И.А. (фото №1)

«В Савино, меня посадили в школе в 3-ий класс, т.к. плохо знала русский язык.

В следующем году мать, Лидию Яковлевну, взяли на работу уборщицей с условием, что я буду учиться в 4 классе и водиться с детьми  учительницы – Нины Климентьевны Симоненко. Почти всю одежду променяли на продукты у местных жителей, т.к. кушать было совсем нечего. И чтобы как-то выжить, в 1943 году, семья уехала на Пегановскую зимовку».

В 1942 году руководство страны уготовило им новое испытание, было принято  решение о мобилизации немцев в рабочие колонны для использования их на предприятиях и стройках НКВД СССР. Среди первых актов касавшихся этого вопроса, был приказ Сталина от 8 сентября 1941 года. В нём говорилось, «изъять из частей академии, военно-учебных заведений Красной армии, как на фронте, так и в тылу военнослужащих рядового и начальствующего состава немецкой национальности и послать их во внутренние округа и строительные части». В короткие сроки через военкоматы было мобилизовано свыше 120 тысяч мужчин и подростков. В специальном предписании было поставлено требование установить для мобилизованных дисциплину, обеспечить высокую производительность труда, и высокие производственные нормы.

7 октября 1942 года принимается второе, совершенно секретное постановление ГКО «О мобилизации немцев, мужчин призывного возраста, проживающих в областях, краях, автономных и союзных республиках». Есть много примеров, когда в трудармию «призывали» немцев в возрасте от 13 и старше 60 лет, а женщин насильно отрывали от малолетних детей, которые оставались одни без каких бы то ни было средств к существованию.

«Отец бабушки пропал без вести. Видимо умер от голода. Мать посылала посылки, собирала всё последнее, что было дома: эти же колоски, кожуру от картофеля, чтобы только муж жил. Но посылки не доходили, их перехватывали те, кто не желал, чтобы шла помощь трудящимся. Прабабушке тоже приходила повестка в трудармию, но ей удалось отвертеться. А иначе куда деть совсем ещё маленьких детей?» (из воспоминаний внучки репрессированной Медведевой(Гаффнер) Веры Фёдоровны, Медведевой Вероники, ученицы 11 кл.)

Многие не возвращались обратно, а те кто приходил, были больными людьми.

«Зимой 1941 года появилась серия статей И. Эренбурга под названием «Убей немца», которые ударили и по ни в чём неповинным советским немцам. Вот и мой прадедушка в январе 1942 года был отправлен в лагерь НКВД в Ивдель. В феврале 1942 г. в Ивдельлаг привезли 15 тысяч трудмобилизованных немцев, а через год их стало 3 тысячи, остальные погибли. Прадедушка наравне с другими грузил на станции лес, работал по ночам в голоде и холоде. Правда, летом 1943 года, после продолжительной болезни, его отпустили,  и ему повезло – он сумел добраться до семьи. А ведь, сколько больных остались в лагере умирать или погибли по дороге домой. Как говорил прадедушка, кто не был в трудармии,  тому не представить весь тот кошмар, сколько ему об этом не рассказывай». (из воспоминаний правнучки репрессированного Ильс Георга Адамовича (фото №2), Юлии Баландюк).

«В январе 1942 года из военкомата пришла повестка. Повестка была прислана на имя Кехтера  Христиана  Христиановича. 20 января этого же года его забрали в трудовую армию. С собой он взял только самое необходимое: бельё, чашку, кружку, ложку. Их посадили на лошадей и отправили в г. Ишим. Из Ишима их отправили в тайгу, в г. Ивдель. Когда они туда приехали, там ещё ничего не было: не было и города Ивделя. Был только лес, снег и невыносимый холод. Тогда они начали валить лес, чтобы построить себе какое – то жильё. Для того, чтобы выжить в таких сложных условиях, они построили себе дом (небольшой), и не теряя времени начали валить лес на шпалы для железной дороги. Заготавливали лес так же и для шахт, и для постройки домов, так как в тяжёлые годы войны лес нужен был везде и всегда. Приходилось чинить железную дорогу, и, к тому же, очень часто. Многие дети работали по 12 часов в сутки, а работали они наравне с взрослыми» (Евсеева Надежда, 11 «г»). Его дети, Александр и Константин (фото № 3), дважды ездили в Ивдель, пытались найти захоронение отца, но напрасно. Им указывали, в лучшем случае, только место всеобщего погребения, погибших в спецлагере людей.

В новых регионах проживания немцев был введен режим спецпоселения. Все немцы были поставлены на учет в спецкомендатуру. Главы семей должны были в трехдневный срок сообщать обо всех изменениях в составе семьи в спецкомендатуру. Без разрешения коменданта немцы не имели права отлучаться за пределы района расселения. В 1948 г. было объявлено, что выселение немцев и ряда других народов осуществлено навечно, и за самовольный выезд (побег) было введено уголовное наказание в виде 20 лет каторжных работ. Режим спецпоселения был отменен в 1955 г. Однако по-прежнему действовал запрет на возвращение немцев в родные места.                                                                                                                                Понятие "трудармия" осталось с военного времени, когда за колючую проволоку попали представители народностей, лишенных политических прав по национальному признаку. "Трудовая армия" - это лагеря принудительного труда, где советским немцам (и не только им) пришлось пройти суровые испытания. Трудармеец — это вроде, как и не заключенный, а мобилизованный на труд армеец, так получилось, что в роли трудармейцев оказались этнические немцы, депортированные с Поволжья. В правовом статусе немцы находились на положении заключённых. Трудармейцы жили в бараках, ограждённые забором из колючей проволоки, везде блокпосты караульных с собаками и дозоры. Из трудовой армии формировались отряды-1500-2000человек. Отряды делились на колонны по 300-500 человек, колонны – на бригады, численностью 35-100 человек каждая. Основная масса мобилизованных работала на строительстве промышленных объектов, лесозаготовках, угольных шахтах.

«Наталью Фёдоровну Шмидт (Линк) с сестрой также отправили в трудармию. Сначала они попали в Заводоуковск, где работали в известковом цехе. В памяти всплывает большой оббитый снаружи железом цех, в котором  непроглядная пыль. Детей заводили во внутрь и закрывали снаружи – они одевали на лицо повязки и работали допоздна под присмотром военных. А было этим работникам от 13 до 15 лет.  А потом они с сестрой сбежали в Молотовскую область в Кизму и тоже попали на шахту. Работа там была нелёгкой, всё-таки добыча угля. Специальная маска на лицо, фонарик. Подходили вагоны, и они нагружали уголь. Практически никакой техники безопасности.  Именно там, Наташа попала в аварию, не успев отскочить от вагона. Её голова была сплюснута до неузнаваемости, долго лежала в больнице, перенесла несколько операций, но выжила. Как? До сих пор сама не понимает. Но травма головы постоянно беспокоила и беспокоит её.

(Из воспоминаний Шмидт (Линк) Натальи Фёдоровны, записанные её правнучками, ученицами 10 класса Ирой и Ольгой Гусевыми, октябрь 2011год) (фото№4)

Несмотря на то, что они были обвинены в сотрудничестве с врагом, что ходили под конвоем даже на партсобрания и получали убивающий голодный паёк - они добились права работать не для « искупления вины», а, как вся страна, под лозунгом « Всё для фронта, всё для победы!». И работали до полного истощения. Даже в этих условиях они собирали средства на строительство танков и самолётов, за что получили телеграмму Сталина с благодарностью. Даже в этих условиях среди них были стахановцы.

Треть российских немцев полегла в «трудармии», на работе в тылу, на

« спецпоселении»- на работе для Победы. Это больше, чем потеряла Белоруссия, через которую дважды прокатился фронт, Белоруссия- колыбель партизанской войны. Она потеряла четверть своего народа - в войне с врагом.

Российские немцы - треть в труде на благо своей Родины. Кто ещё понёс такие потери? Разве можно их обвинить в отсутствии патриотизма?

Сколько немцев погибло в трудармии, в шахтах и на лесоповалах – точно не скажут даже архивы. Их отправляли на самые трудные работы, а содержание и кормежка были хуже, чем у зеков. Из лагерных «трудармейских» зон освободили поволжских немцев (тех, кто там выжил) в 1946 году. «Освобождение» выражалось в том, что их отправляли в другие места ссылки.

Все депортированные с Волги должны были ежемесячно отмечаться в комендатуре. До 1956 года им не разрешалось выезжать далее, чем за 25 км от места поселения.

Ссыльных из АССР НП (как и всех других ссыльных, числившихся немцами) освободили из ссылки в январе-марте 1956 года, но «без права возвращения» на родину. Реабилитировали только в 1991г.

30 октября в День Памяти жертв политических репрессий собираются уже дети и внуки тех, кто прошёл через круги ада трудармии (Фото № 7), чтобы почтить память тех, кто уже никогда не будет рядом с ними.

Пустыми глазницами смотрят на нас ушедшие трудармейцы издалека, из таёжных уральских болот, со дна сибирских рек, из-под застывшего доменного шлака (могил для их останков копать не было сил). Смотрят и будто задают нам немой вопрос: что ещё недодали они своей Родине?

Война прошла по судьбам ураганом,

Оставила везде свой горький след.

И кровоточат до сих пор людские раны,

Хоть с той поры минуло столько лет.

Был фронт, где рвались бомбы и снаряды,

Был фронт в тылу, бывало пострашней.

Не получали здесь за подвиги награды,

И хоронили здесь без почестей людей.

Трудармия, и зоны за колючкой:

Севураллаг, Вятлаг, Краслаг, Базстрой…

Чтобы людей здесь унижать и мучать,

Оправдывая действия войной.

В них было большинство российских немцев-

Товарищ Сталин дал такой приказ.

И от приказа никуда не деться-

« Враги народа»  называли нас.

Мы мёрзли в стылых лагерных бараках,

И проклинали гитлеровский род.

Несчастные, голодные « вояки»

Мечтали, как и все попасть на фронт.

А мы спускались в угольные шахты,

Тайгу пилили, строили завод.

Под русское « Внимание», не « Ахтунг»!

Мы, стиснув зубы, двигались вперёд!

Мы, как и все, так жаждали победы,

Мы радовались взятым городам

И наши здешние, бараковские беды

Не столь уж страшными казались нам.

Приложение

Источники, использованные при подготовке:

1. Пономарёв М.И. Народ не безмолвствует. Алматы: «Обелиск», «Простор», 1996.

2. Из архива школьного музея (воспоминания, интервью, газетный материал).

3. Встреча с участницей трудармии Линк Н.Ф., её интервью.

4. Встреча  с детьми «трудармейцев», их воспоминания об отцах и матерях 30.10.2011 года.

4. Интернет-ресурсы.

Скачать материал